Пылающие бездны - Страница 59

К оглавлению

59

А между тем, несомненно, что надвигающаяся грозная сила, производя пертурбации в движении колоссов-планет, влияла также и на нервную систему населяющих их существ.




Метр Эре, во время одной из своих бесед с Кэном, высказал ему это свое соображение, и Кэн безусловно согласился с дальнозорким ученым. Это было за две недели до начала войны и Кэн тогда пошутил, успокаивая своего старого коллегу.

— Пока мы, метр Эре, бессильны «выставить за дверь» непрошенного пришельца. Когда же он подойдет ближе и будет нам слишком докучать, мы, несомненно, примем свои меры. В виде утешения пока могу вам сказать, метр Эре, что новооткрытое тело, разумеется, будет носить ваше славное имя. Мы назовем его — Эреида.

Посвященный в открытие Роне Оро-Бер живо заинтересовался редким явлением, но все наростающая угроза возможной войны вынуждала знаменитого ученого отложить на неопределенное время наблюдения над вторгшимся в систему посторонним телом.

За два дня до открытия военных действий между Землей и Марсом, загадочное тело пересекло орбиту Нептуна.

В самый разгар войны, метр Эре, почти не отходящий от телескопа, заметил позади ядра приближающегося тела постепенно удлинняющуюся полоску слабо светящейся материи.

Сомнений быть не могло. В пределы солнечной системы вступила гигантская, необычайная, исключительная по своей колоссальности и скорости бега комета, не имевшая себе подобных в истории астрономии Земли и Марса.

Метр Эре тщательно пересмотрел все каталоги комет, наблюдавшихся как древними: халдейскими, ассирийскими, египетскими, китайскими, как и новейшими астрономами Земли в течение шеститысячелетнего периода и ни одна из них не могла быть аналогичной с открытой им гигантской кометой. Астрономы Марса в течение шестисот с лишним веков наблюдали огромное множество всевозможных комет, среди которых были настоящие колоссы, причинявшие своими появлениями неисчислимые бедствия, и все же комета метра Эре была единственной в своем роде. С достоверностью можно было сказать, что эта блуждающая в необозримых просторах вселенной огненная титанида забрела в пределы солнечной системы впервые и совершенно случайно. Она являлась самостоятельной, независимой попутчицей Солнца в его беге к неведомой цели, скрытой где-то в одной из точек созвездия Геркулеса, граничащего с созвездием Офиуха, но попутчицей гораздо более расторопной и стремительной, для которой бег Солнца с его свитой должен был казаться черепашьим шагом, не более.

Рассекая бездны пространства и сотрясая все на своем пути, новая комета, разумеется, не заслуживала того равнодушия, с которым отнеслись к ее появлению жалкие существа на двух крошечных планетках, занятые своими мизерными делами бесполезной борьбы друг с другом.

Эти жалкие существа и не подозревали, что кровавые события, всколыхнувшие их мирное прозябание, навеяны всеподчиняющим влиянием страшной гость, что их нервная система бессознательно реагирует на ее, еще невидимое невооруженным глазом, появление.

Глава десятая.
Книга жизни.

Круглый белый зал с аркадой легких малахитовых колонн. На колоннах повисла ажурная воздушная галлерея, причудливо выточенная из мрамора. Местами в белое кружево мрамора вплетены украшения из порфира, яшмы, нефрита. Высокий сводчатый потолок поблескивает холодной девственной белизной. Несмотря на обилие камня, в небольшом зале уютно и тепло, располагает к отдыху и мышлению.

Вдоль колонн — целые ряды портативных, не бросающихся в глаза, аппаратов и приборов. Преобладает драгоценный металл — плозос, бледно-голубого цвета. Несколько изящных, игрушечных прожекторов, как будто парят в воздухе.

В вышине сложный прибор с конденсированными лучами холодного горного солнца. Ни окон, никаких других источников света. Горное солнце заливает зал спокойными, немерцающими лучами.

Это — опытный кабинет Кэна Роне на Атлантиде.

На высоком столе из черного нефрита распростерто прекрасное безжизненное тело. С поверженным мрамором схожа неживая красота. Только откинутые назад пепельные волосы, каскадом ниспадающие до самого пола, указывают на человеческое происхождение статуи. Это — Эолисса.

На обнаженные формы стыдливо наброшено пурпурно-красное покрывало, еще ярче оттеняющее белизну этого временно застывшего мрамора.

Вокруг распростертого тела группа спокойных, сосредоточенных лиц. Зеленые окуляры Роне Оро-Бера сняты и лежат тут-же на столике. Он и Нооме низко склонились над телом. Ученый Марса прижимает какую-то пластинку к виску девушки, отчего огромные бирюзовые глаза то открываются, то закрываются вновь.

Облокотившись о колонну, неподвижно стоит Кэн: голова откинута назад, глаза полузакрыты. По всему видно, что мысли юного ученого витают далеко от распростертого прекрасного тела.

— Этим способом я прочел ваши последние мысли, застывшие в хрусталиках глаз, когда вы, мои друзья, в бесчувственном состоянии были доставлены в мой анатомикум на Марсе, — в полголоса объясняет Нооме Роне и Гени. — Если этим кольцом на пальце нажать небольшой бугорок на темени тела, его последняя мысль передается моему мозгу. Вот и сейчас…

Старый ученый прижал кольцо к голове девушки. Глаза открылись.

— Не угодно ли вам, коллега, одеть это кольцо и проверить мой опыт. А я соединю провода. Вам будет ясна мысль, с которой заснула девушка.

Роне выполнил указания ученого Марса.

— Какая мысль доминирует сейчас в вашем мозгу, мой славный друг? — спросил Нооме.

59